С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны. Историческая публицистика - Виталий Иванович Масловский

своих ячеек – «самоуправление». «Походные группы» предназначались, прежде всего, для Центральной и Восточной Украины. Основная задача этих групп – националистическая пропаганда «самостоятельности» и «соборности» Украины среди населения этих районов, образование «собственных» органы местного управления «в рамках» оккупационного «нового порядка» гитлеровцев, формирование «собственной» полиции и военных подразделений. Всё это, естественно, надлежало создать под руководством ОУН. Деятельность «походных групп» должна была показать гитлеровцам «талант националистов, чтобы союзники (то есть гитлеровская Германия – В.М.) могли убедиться в достоинствах украинцев (то есть украинских интегральных националистов – В.М.), и в их способности к образованию государственности», – так определял сам Бандера свою политическую программу.

Это мнение Бандеры глубоко и значительно интерпретирует другой националистический лидер Василий Боровец («Тарас Бульба»), в своей книге «Армия без государства»: «Украина ко всему относилась с предостережением и осторожностью. Эту осторожность некоторые западные украинские организации, особенно группа Бандеры, фальшиво поняли как доказательство политической немощи, мол, раз там никто официально не присоединяется к какой-либо политической или революционной деятельности, то это доказательство того, что во всей постсоветской Украине никто на такие дела не способен». И далее автор утверждает так: «А раз на востоке Украины ничего нет, то это значит, что надо той Украине дать всё, начиная от полиции, гражданской администрации, политической грамотности и практической организованности. Надо немедленно распространить активную работу своей партии, умеющей задавать тон политике и гражданской жизни целой страны».

Три «походные группы» объединяли суммарно 4 000 бандеровцев. Первая группа под руководством М. Климишина должна была выйти из Сокаля через Житомир на Харьков; вторая, управляемая Д. Лемиком, – из района Сана через Винницу на Киев; третья, во главе с 3.Матлой, – из Санока через Днепропетровск на Одессу. Параллельно подобные «маршевые группы» создали и мельниковцы. Долгое время бандеровцы уверяли (да и сейчас уверяют), что «походные группы» – это их собственное, самодеятельное произведение, созданное без согласия и помощи гитлеровцев. Мало того, уверяют они, «походные группы» действовали, мол, вполне самостоятельно и без контроля со стороны немцев. Все это, конечно, рассчитано на наивных. Ибо кто поверит, что гитлеровцы, имея и СД, и гестапо (политическую полицию), и полевую жандармерию, и службы Абвера (разведка и контрразведка), и разведку СС, не могли заметить многочисленных групп инородцев, плетущихся в их обозе? Однако затея с «походными группами» ОУН потерпела полную катастрофу. Население Украины не принимало их националистической демагогии, относилось к ним с недоверием, а то и враждебно, как к прислужникам фашистов. «Мы вели себя на Украине так же, – откровенно писал один из главных националистических деятелей, участник одной из „походных групп“ ОУН-б Лев Шанковский в изданной в 1958 году в США книге „История походных групп ОУН“, – как британцы вели себя в Индии, в Бирме и в других своих колониях». И, оправдывая эти неудачи, добавлял: «…мировоззренческо-политические и философские положения западного национализма с его безнравственностью, маккиавелизмом, исключительностью и жаждой власти были просто противны народным массам Советской Украины». Правда, несколько позже, в своей «Истории украинского войска», тот же Шанковский тщательно сотрёт эти свои нечаянные откровенно правдивые оценки.

Затея с «походными группами» закончилась для ОУН провалом. С одной стороны, их демагогию не воспринимало населения Восточной и Центральной Украины, а с другой – после недоразумений между бандеровцами и гитлеровцами по поводу известного «Акта 30 июня 1941 года», гестапо приказало участникам «походных групп» вернуться в Западную Украину, а тех, кто не подчинился этому приказу, были арестованы и изолированно в тюрьмах и концлагерях… Однако сегодня, когда Украина стала независимым государством, поклонники интегрального национализма и галицкие «пьемонтисты» представляют участников «походных групп» РУН 1941 года как «национальных (националистических, конечно) миссионеров» на родине Котляревского и Шевченко. Как ни говорите, а всё это – удивительная ирония истории! Недавно мой давний приятель из Полтавы, который хорошо знает историю минувшей войны, рассказал мне о том, как сегодня «национально сознательные» из Галичины часто налетают десантами с сине-желтыми и красно-черными флагами в его родной город, рейдируют по Полтавщине и просвещают «замоскаленных» полтавчан «национальным идеям», духом галицкого «пьемонтизма» и культуртрегерства, а главное – учат земляков Василия Симоненко языку, которому сами так недавно научились в советской школе. «Понимаешь, – сокрушенно заключил он, – те воспаленные и нервные люди – ну чисто диверсанты из „походных групп“ ОУН времен минувшей войны».

Была ли «украинская» полиция украинской?

«Айн, цвай – полийай! Драй, фир – бригадир! Дас гут мотылёк. Хенде хох, хенде хох!..» Песня в исполнении немецкой группы Mo-Do, 1999г.

Этот вопрос вот уже более полувека волнует послевоенные поколения. Для одних и полиция – «национальные защитники», основа «национальных» вооруженных сил УПА – почти «национальные герои». Для других – наемники фашистов, ландскнехты, сброд с растерзанной войной обездоленной Украины, палачи собственного, польского и еврейского народов, просто бандиты и уголовники. Кто же они на самом деле? Думаю, что ответить на этот вопрос достаточно легко. Потому что для ответа есть две очень веские причины: во-первых, имеются многочисленные документы, архивные и литературные, которые всесторонне освещают этот пласт истории; во-вторых, еще живы сотни и тысячи свидетелей событий минувшей войны – очевидцы того, что натворили эти «национальные защитники» и «герои».

Уже в первые дни немецко-фашистской оккупации в административные учреждения и в военные комендатуры оккупантов стали приходить люди, упорно предлагающие свои «услуги». Кто они? Это – разноцветная общественная шушера, которая стремилась поживиться объедками со стола новых хозяев, хотела командовать, понукать своими односельчанами, земляками, соотечественниками, безнаказанно мародерствовать и грабить, или просто сохранить свою шкуру в сложных условиях войны. ОУНовские подпольные центры создали часть полицейских подразделений, в том числе в Галичине, еще накануне войны, для того, чтобы в случае вторжения гитлеровской Германии на территорию Украины, завладеть политической ситуацией в крае. Так, в частности, уже 30 июня 1941года во Львове действовали подразделения «украинской» полиции, созданные обеими (бандеровской и мельниковской) фракциями ОУН. 26 августа 1941года оккупационная газета «Львовские вести» сообщала, что «украинская полиция – это полноправный полицейский отдел немецкой полиции» и что она «чрезвычайно компетентна в отношении украинского, польского и еврейского населения». «Уже нескольких дней носит украинская полиция на нижний части правого рукава мундиров красную повязку с надписью «генерал-губернаторство». Эта повязка – доказательство того, что полицейский является фактически членом украинской полиции». («Львовские вести» 1941г. 21 ноября) Чтобы заслужить «доверие», украинские полицейские бродили по вымершими улицами Львова и других городов и сел Галичины в поисках жертв, убивали без суда и следствия «подозрительных», конвоировали и служили в охране в гетто и в концлагерях, участвовали в массовых расстрелах мирного населения, наводили ужас на целые деревни и города. А после экзекуций, вернувшись в полицейские «станицы», считали патроны и отчитывались об использованных (так ежедневно на каждого «Гвери» (немецкий карабин) такому полицаю выдавали по десять патронов). Поэтому многие из них, кроме немецкого «Гвери», носили еще веревки с заготовленными удавками, кастеты и ножи, ибо были одновременно представителями и оккупационных властей, и гестапо, и собирателями оккупационных налогов (контингентов), и экзекуторами, и судьями, и палачами. 12 августа 1942 года во Львове началась «чрезвычайная акция» по вывозу еврейского населения в концентрационные лагеря. Гитлеровцы приказали «украинской» полиции каждый час докладывать в немецкую комендатуру о «количестве захваченных евреев» и «о числе потраченных патронов». Акция длилась двенадцать суток. Все это время «украинские» полицейские рыскали по подвалам и чердакам домов, с исключительной жестокостью расправлялись с тем, кого там находили. В докладных записках полицейских приведено – сколько-то евреев задержано или расстреляно во время преследования, сколько-то патронов потрачено. Во Львовском областном государственном архиве хранятся сотни таких записок, и каждая из них – очередное свидетельство совершенных преступлений. В Центральном государственном архиве высших органов государственной власти Украины в Киеве хранится документ, в котором говорится: «…на площади возле почты (судя по тексту, событие происходило в Станиславе, ныне – Ивано-Франковск – В.М.) 10 июля состоялся (1942 г. – В.М.) торжественный приём украинской народной милиции в ряды немецкой государственной полиции. К поставленным в ряды